Попробую продолжить свой обзор ключевых моментов из истории военной медицины. Итак, конец 18 – начало 19 веков. Франция, сначала революционная, потом наполеоновская, одна победоносно сражается против всей Европы. Гремит «Марсельеза», бьют барабаны, грохочут пушки, поля сражений застилает пороховой дым, стоны и крики раненых, груды человеческих тел… Любую армию того времени, конечно же, сопровождали лекари и хирурги, в тылу разворачивались полевые лазареты. Но раненые солдаты и офицеры должны были сами добираться до врача, или же их вынуждены были тащить товарищи, на время выходя из боя. В 1793 году Доминик Жан Ларрей, в то время уже достаточно известный хирург, своими глазами увидел как действует конная «летучая» артиллерия, как быстро она перемещается в бою с места на место, и у него родилась идея: создать аналогичную мобильную систему оказания срочной медицинской помощи непосредственно на поле боя.

Ларрей пришел к выводу: нужен штат специальных солдат, получивших базовую санитарную и фельдшерскую подготовку, которые будут заниматься оказанием первой помощи в легких случаях, а также собирать и выносить раненых с поля боя на носилках, доставлять их в лазарет. Кроме того, Ларрей предложил учредить мобильные госпитали – «летучие амбулансы», легкие фургоны, штат которых состоит из врача, медсестры и двух помощников. Фактически это прообраз скорой помощи, «летучие амбулансы» могли оказывать помощь раненым непосредственно на месте. Предложения Ларрея были приняты. Отныне раненым не было нужды самим тащиться в тыл, истекая по дороге кровью, а их товарищам – покидать строй или позиции. Санитары и «амбулансы» решили эту проблему. Но существовала и более важная причина, чисто медицинская, почему быстрота оказания хирургической помощи раненым была столь критична в те годы.

Бичом тогдашней полевой медицины были гангрена и сепсис. О стрептококках и стафилококках ничего не знали, бактериологии не существовало, причина септических воспалений была неизвестна. При огнестрельных переломах конечностей гангрена развивалась в подавляющем большинстве случаев и со стопроцентной смертностью. Единственное, из опыта найденное решение было – ампутация. Причем желательно немедленная и с максимальной быстротой. Упустишь момент – загрязненная рана воспалится, не остановить, а кроме того – эффективного наркоза не существовало, единственный способ облегчить мучения – сократить время операции. Кстати, можно вспомнить пример из нашей истории, генерала Петра Багратиона, при Бородино раненого осколком в бедро. Рана сама по себе не смертельная, но началась гангрена и Багратион скончался, врачи просто не могли ничем помочь, даже ему, герою и народному любимцу. Лев Толстой в «Войне и мире» воспроизвел этот случай с князем Андреем.

Ларрей ампутировал конечности без колебаний, вокруг его госпиталя лежали груды отрезанных рук и ног. В наши дни это может показаться жестоко, но другого пути у него не было, в итоге, пусть и инвалидами — но тысячи солдат остались жить.

Кроме того, Ларрей предложил обезболивание холодом (за неимением другой возможности), активно применял трепанацию черепа при травмах головы (от этой операции в те годы пытались отказаться), ввел в госпиталях отделение раненых от инфекционных больных, ввел регулярную смену повязок раненым, особое внимание уделял тщательности первичной обработки раны и требовал этого от своих санитаров. Наполеон прислушивался к его рекомендациям и выводам, неукоснительно выполнял их, в частности — повысил призывной возраст во Франции с 18 до 20 лет.

Вместе с Наполеоном Ларрей прошел путь от Тулона до Ватерлоо. Участвовал в итальянском походе, отправился в египетскую экспедицию, после которой Наполеон бросил армию, но взял с собой на корабль Ларрея. Потом были европейские войны, Испания, поход в Россию — Ларрею посчастливилось вырваться оттуда… Везде, где сражалась армия Наполеона – носились по полю боя кареты скорой помощи, «летучие амбулансы», Ларрей оперировал, перевязывал, резал, штопал… Порой и сам садился в «амбуланс», выезжал под пули и бомбы. Доводилось ему перевязывать и самого императора. Ни у кого из противников Наполеона не было столь хорошо налаженной и эффективной службы медицинской помощи. Французские солдаты дали ему исчерпывающее и однозначное прозвище — Спаситель… А император пожаловал баронский титул, завещал сто тысяч золотых франков и замок. И врагов достигла слава Ларрея. При Ватерлоо герцог Веллингтон заметил в подзорную трубу «амбуланс» и самого Ларрея, помогающего раненому среди разрывов. И приказал английской артиллерии немедленно прекратить огонь по этому месту. После Ватерлоо Наполеона ждала ссылка на остров Святой Елены, Ларрей попал в плен к пруссакам, его судили военным судом и приговорили к расстрелу — но вмешался лично фельдмаршал Блюхер, прусский главнокомандующий. Ларрей лечил не только французов, после боя он старался помочь всем раненым без исключения, и пленным тоже. В том числе, за несколько лет до этого именно так он спас сына фельдмаршала…

И еще много лет потом Ларрей оперировал, читал лекции, писал книги, по которым училось не одно поколение военных врачей.

Каждый, кого вынесли из под пуль санитары, кто трясся на носилках в зеленом УАЗике, фургончике-«таблетке» с красным крестом на боку, может с благодарностью вспомнить «дедушку» машины скорой помощи – «летучий амбуланс» наполеоновских войн и создателя военно-медицинской службы, французского врача Доминика Жана Ларрея.